Драконочка

— Ааа, гребаное все, — пробормотала Драконочка, ломанувши головушкой потолок и привычно обвалившись вниз. — Нафиг. Драконам положено летать, и если вверх не получается (какой-то мудак для всеобщего блага сделал потолок непробиваемым изнутри), значит полечу вниз — и она сиганула в пропасть.

 — Пропасть?! Какая нафиг пропасть?! У пропастей должно быть дно от которого можно оттолкнуться… —  Плюнув огнем, она вышла из пике и, планируя все глубже и глубже, поймала поток воздуха. — Только потолок реален, а дна у бездны нет. — Она посмотрела вверх, на лесенку, которую так аккуратно мастерила в отвесной стене в прошлый раз. Выход на поверхность был слишком узким и слишком сложным. И в прошлый раз. И в позапрошлый... Да, и вообще всю жизнь... Даже то, что лестница была сделана мастерски, сейчас не радовало, но воспринималось как должное, а вернее необходимое.

— Дно есть только для белых здоровых драконов, у которых безлич шансов, друзей и денег. Их, наверное, любит Бог, который где-то там высоко. А для обладателей изрядно потрепанной болотного цвета шкуры, у которых только то, что в этой шкуре и есть, если там вообще еще что-то есть — лишь стеклянный потолок, склизкий пол и бездна боли.

 Интересно, как они все до Него докрикиваются через этот гребаный потолок?..

— Какой вообще идиот сказал, что жизнь чудесна!? — клокотавшая внутри злость постепенно растворялась в полете. И Драконочка уже почти была готова вспомнить, что жизнь хороша, но краем глаза заметила как скептически смотрит на нее, когда-то пугавшая, а теперь ставшая такой привычной и родной бездна.

Ну вот, теперь меня волнует, что скажет бездна...  

И вся злость, усталось, боль вырвались наружу криком отчаяния. Она и не знала, что умеет рычать так громко.

Бездна вздохнула и протянула ладонь. Драконочка, опешив от такого ответа, попыталась было притормозить, понимая, что сейчас врежется, но поток воздуха сделал посадку мягкой. Ладонь была теплой. Рядом искрился чистый родник. Драконочка посмотрела вверх и увидела звезды. Настоящие.

Очарование момента (или Вечности?) прервал пинок в колено.

— Ну наконец-то ты пришла, — сказала девочка. — Мне рассказывали, что Бог — это такой добрый чудак, которого тупые и жадные м.. нехорошие люди принесли в жертву за то, что Он любил, а я никогда не понимала, как он собирается нас спасать, если не умеет летать. А ты… ты такая изумрудно-красивая! — девочка, пыхтя от усердия, мостилась между крыльями.

— Ну, и чего же ждешь?! Полетели!