![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Я бы определила жадность, как крайне бережливое отношение к собственным ресурсам за счет ресурсов окружающих. И девизом провозгласила бы "все мое — мое, и все твое — тоже мое".
Обычно жадным называют человека, который не хочет делиться. И делают так для того, чтобы отобрать (надавив на чувство вины) то, чем он делиться не хочет.
Думаю, что ни добрый, ни жадный человек обычно не осознают своей доброты, либо жадности. Они оба могут доказывать что не жадны. При этом жадный человек может вести себя крайне расточительно (расточая не свои ресурсы), а добрый — крайне экономно (обычно на себе).
Не желание делиться не является ни проявлением, ни критерием жадности до тех пор, пока человек распоряжается _своими_ ресурсами.
Обычно, когда говорят о жадности, ведут речь о материальных штуковинах, но в каком-то глобальном смысле мне видится, что внутренняя логика жадности тем ближе к логике эгоцентризма (с т.з того, кто ее использует), либо авторитарной власти (с т.з. того, на кого она направлена), чем бОльшее количество различных ресурсов человек или общество считает возможным отобрать у ближнего.
Обычно жадным называют человека, который не хочет делиться. И делают так для того, чтобы отобрать (надавив на чувство вины) то, чем он делиться не хочет.
Думаю, что ни добрый, ни жадный человек обычно не осознают своей доброты, либо жадности. Они оба могут доказывать что не жадны. При этом жадный человек может вести себя крайне расточительно (расточая не свои ресурсы), а добрый — крайне экономно (обычно на себе).
Не желание делиться не является ни проявлением, ни критерием жадности до тех пор, пока человек распоряжается _своими_ ресурсами.
Обычно, когда говорят о жадности, ведут речь о материальных штуковинах, но в каком-то глобальном смысле мне видится, что внутренняя логика жадности тем ближе к логике эгоцентризма (с т.з того, кто ее использует), либо авторитарной власти (с т.з. того, на кого она направлена), чем бОльшее количество различных ресурсов человек или общество считает возможным отобрать у ближнего.